1. Полное имя: Энцо «Нет проблем» Каталано
Настоящее имя: Ладислао Сорренти
2. Возраст: 65 лет
3. Род деятельности: консильери клана «Кастелламмарезе», бизнесмен, курирует строительство по трём районам Нью-Йорка
4. Внешность:
- рост: 5 футов 6 дюймов.
- вес: 154 фунта.
- цвет волос: чёрный, с сединой на висках.
- цвет глаз: карий.
Энцо Каталано невысок и худощав. Выглядит совершенно не угрожающе и не представительно. По этому поводу не переживает и не собирается что-либо менять.
Сам он называет свой стиль  «Менаж а труа», нисколько не интересуясь, каков изначальный смысл этих слов. Строгий костюм, в костюме живчик-парниша шестидесяти пяти лет от роду, кольцо на указательном пальце, пистолет за поясом, пистолет под мышкой – ну вот полной менаж а труа, что тут скажешь.
Питает необъяснимое отвращение к расчёскам, что сильно сказывается на состоянии его шевелюры. Обладает очень живой и подвижной мимикой, которая только прибавила в выразительности с появлением морщин. Любит посмеяться, демонстрируя полдесятка золотых зубов.
5. Характер, привычки, предпочтения:
Характерная реплика-паразит: «Нет проблем!»
И лучше не говорить ему, что проблемы всё-таки имеются.
Девиз по жизни: «Делай добро и бросай его в воду», что в гангстерских реалиях звучит весьма злободневно.

Беспокоен, не любит «входить в колею», каждый день нуждается во встрясках. Если их нет, значит, плохо искали. Не создан для спокойствия, презирает статичное состояние, безопасную езду и поставленные на предохранитель пистолеты. Обожает ситуации, когда вокруг взрывы, погони, вой сирен – а он попивает настоечку из сарсапариллы и постреливает в тех, чьи костюмы ему не нравятся. Жаль, редко удаётся так душевно посидеть.
Чётко разграничивает те обстоятельства, при которых можно дурачиться, и те, при которых нужно проявить серьёзность. Другое дело, что его личные границы меж теми и другими могут никак не совпадать с общепринятыми.
В стрессовые моменты, когда всё пошло не так, как нужно, ведёт себя суетливо и бессмысленно, много болтает, перекладывает предметы с места на место. И под этой кажущейся беспомощностью вполне хладнокровно просчитывает выигрышные варианты. Лучше всего соображает, стоя на голове, но об этом не распространяется.
Позволяет совершать себе глупости, если они не вредят бизнесу, клану и здоровью Лукреции.
Многословен, но за цветистыми словесами отлично прячет свои истинные помыслы и планы. Под настроение может искренне отстаивать одну точку зрения и вслух выказывать презрение инакомыслящим, а через неделю так же рьяно заступаться за противоположное мнение. При этом не кривит душой. Просто на тот момент он так чувствует.
Часто говорит, только чтобы слышать свой голос. В подпитии с равной долей вероятности произнесёт единственно верные слова, которые согреют сердце страждущего, или протопчется по болевым точкам, после чего только вендетта до седьмого колена.

Немного побаивается наступления старости, но рад, что она ещё далеко и предпочитает менее вооружённых клиентов. Примерно раз в неделю спрашивает себя, не постарел ли, и с удовольствием понимает: нет. Но часто бравирует своим возрастом – в конце концов, с такой жизнью далеко не каждый смог бы прожить даже недельку.
Любит женщин, особенно если бесплатных. Когда примешиваются финансы, теряет романтическое настроение и превращается в придирчивого капризного клиента, которому все женские прелести недостаточно прелестны. Именно поэтому не сложился его брак – ведь под сенью уз Гименея всё сводится к финансам и инвестициям в секс, еду и стакан воды через тридцать лет.
Наслаждается этим миром, своим местом в нём и его отношением к себе. Аминь.

6. Навыки и умения: хорошо стреляет, ещё лучше морочит головы. Может похвастаться отлично поставленным ударом, но предпочитает решать всё чужими руками или ногами.
Когда дело касается денег или задетых принципов, демонстрирует лисью смётку и поистине бульдожью хватку. Подгребает под себя всю информацию, все слухи и сплетни, что проносятся мимо ушей – всё так или иначе может пригодиться.
Недавно отучился шевелить губами при чтении, чем очень гордится.

7. Основные факты биографии:
1863 г.. Родился на Сицилии в Палермо. Из-за алкоголизма отца семейство Сорренти медленно, но верно продвигалось к черте между бедностью и нищенством, и если в шестьдесят седьмом году им было нечем похвастаться, то к семьдесят третьему стало нечего есть.
Ладислао рано перестал рассматривать дом как источник чего бы то ни было и полностью перешёл на уличное обеспечение. Промышлял кражами, совершал набеги на чужие палисадники и прочие насаждения, помогал старшим беспризорникам обчищать жилища.
1875 г. В двенадцать лет он уже был полноправным членом банды малолетних оборванцев, которая пугала горожан не силой, а численностью и отчаянной жестокостью. Тогда же он познакомился с Чезаре Ардженто (Джованни Кларо в те годы), в качестве приветствия выбил ему четыре зуба, а в виде сдачи получил пару переломов. Потрясающая драка, в которой ни одна сторона не собиралась уступать другой, закончилась тем, что Ладислао прилюдно признал Джованни лучшим другом и братом по крови. Крови действительно было пролито знатно.
Джованни не возражал, слишком занятый своей травмой головы и переживанием её последствий.
Вскоре Джованни и Ладислао стали страшной для противников боевой единицей. Казалось, если выпил один – опьянели оба. Если некто опрометчиво задевал одного, бил его уже второй.
Вдвоём они могли решаться на более опасные дела, к тому же по мере их взросления наравне с мускульной массой росли и задор, и тяга к адреналину. Джованни и Ладислао участвовали во всё более громких делах, получали с каждым разом всё больший куш и ни черта не боялись в этом мире. Несколько раз судьба сводила их с таким же юным Вито Кашио Ферро, хитроумные планы которого обещали взаимную выгоду, хоть и несли в себе немало риска.
Исходные условия, окружающая обстановка и чувство безнаказанности, всемогущества не могли привести друзей ни к чему хорошему. Так и оказалось.
1880 г.. Некоторые люди созданы только для того, чтоб устроить другим неприятности. Парень с восемью дырками в животе, остывающий в тени инжирного дерева и с мрачным укором глядящий на Ладислао и Джованни, явно был из таких. Чуя запах жареного (а может, это просто Пенза-Кэт забыла на огне свои знаменитые «Паскудные спагетти»), друзья собрали выручку, потрясли старых должников, начистили ботинки – и исчезли из Италии. Не то чтобы им везде мерещилась погоня или они не могли найти иной способ покинуть страну, нет. Продолжая то самое бахвальство друг перед другом, которое не раз доставляло им неприятности, они решили воспользоваться скорбным путём, каким возвращаются на родину погибшие на чужбине путешественники. Пробравшись на судно, зафрахтованное похоронной  конторой, Джованни и Ладислао вскрыли пару цинковых контейнеров, освободили их и улеглись.
Сорренти тогда упивался своей взрослостью и с наслаждением думал, что поступает, как настоящий циник и человек, свободный от бессмысленных предрассудков. Закрывающий контейнеры знакомец смотрел на него, как на сумасшедшего.
Долгий путь, полный качки, тесноты и молчаливой ругани на слишком узкие отверстия для воздуха, подошёл к концу. Ладислао уже не важно было, в Америке он или нет, главное, что можно было потянуться, хрустнуть суставами и пристрелить мешающегося чиновника, который инспектировал прибывший груз. А потом снова потянуться.
1880-1890 гг.. В Америке друзья до поры до времени решили не высовываться. Рванув в прерии, они несколько месяцев посвятили работе на фермах, занимались перегоном скота, общались у костерка с другими ковбоями. Скучная жизнь и скудная плата вскоре сделали своё дело: Ладислао и Джованни подумали, что достойны большего (или хотя бы более громкого), и начали искать сообщников.
Первое железнодорожное ограбление прошло как по маслу. Второе закрепило ощущение, что почтовые поезда – лучшее, что случалось с вооружёнными джентльменами с того момента, как первая обезьяна взяла в руки палку, чтобы ударить другую обезьяну. Третье закончилось плачевно – были перебиты почти все сообщники, но выжившим досталась большая доля, так что всё относительно.
Ладислао регулярно менял имена, верил в свою счастливую звезду, благодарил Деву Марию и не брезговал наведываться в пассажирские вагоны, чтоб вытрясти из тамошней публики немного золотишка на новые шпоры. Иногда выходило прибыльней, чем вскрывать сейфы в служебных вагонах, к тому же всегда приятней быть ближе к людям.
За головы налётчиков назначили награду – и это только укрепило любовь Ладислао к его голове, которая была ему дорога и до официального подтверждения её цены. Тем более, он не мог допустить, чтоб деньги за неё получил бы не он, а кто-то другой.
Колеся по штатам, друзья планомерно подрывали экономику страны, портили шерифам статистику по преступлениям и наслаждались каждым вздохом. Чётко ощущая, что следующего может и не быть.
Почти десяток лет такой жизни – и не то чтобы им надоело… Они задумались. Особенно, когда давнишний товарищ, с которым они не единожды устроили крепкий убыток фирме старины Пульмана, приехал к ним уже в качестве помощника шерифа и попытался взять их под арест. На такое вероломство, естественно, они ответили револьверной прямотой. Но потом начали размышлять о жизни..
Иногда нужно менять сферу деятельности. Всех поездов не ограбишь. Да и в старости этим заниматься не будешь. Поэтому, как бы некоторые курьерские вагоны ни призывали к вооружённому нападению, нужно вовремя остановиться.
1891-1900 гг.. Отсидевшись около года и в очередной раз сменив имена, новоиспечённые Энцо Каталано и Чезаре Ардженто с непривычными для себя чувствами сели на поезд и рванули в Нью-Йорк. Накопленные деньжата требовали трат и вложений, пули в кобуре – стычек, а души просили чего-нибудь совершенно потрясающего. Этим чем-то оказался весь Нью-Йорк: от манхэттеновских небоскрёбов до последней захудалой улочки, где в течение пяти минут можно было купить дурь, получить в нос и нарваться на сеанс гипнотического маркетинга от торговца волшебных ламп.
Поприглядывавшись, пообтесавшись в большом городе, Энцо понял, за чем сила. За строительством. Мегаполис растёт, ширится, невысокие домики в три окошка сносят, чтоб поставить на их месте невообразимую по размерам стеклянную коробку. Звуки машины, забивающей сваи, - вот она, поступь прогресса.
В дело он вступил настойчиво, но осторожно (по своим меркам). Скупал акции, сорил деньгами в нужном направлении, жал руки, проламывал черепа только в тёмных переулках и с оглядкой на мафиозные кланы. Спустя пять-шесть лет самозабвенной работы он при желании смог бы с полным на то правом набить именное тавро на заплывшем крестце директора любой строительной фирмы. Приходилось, конечно, отстёгивать милейшим людям некие суммы, ну да всем нужно что-то кушать и чем-то кормить своих пышногрудых милашек, чтобы те не стали тощими стервами.
Зато теперь в подотчётных Энцо районах нельзя было и палатку поставить без вопросов от Кого Следует.
1900 г.. На стыке девятнадцатого и двадцатого веков Энцо свиделся с давним знакомым, Вито Кашио Ферро. Снова взаимовыгодное сотрудничество, оставившее после себя самые лучшие воспоминания, в денежном эквиваленте в том числе. Нельзя было не обратить внимания на такого примечательного человека. Энцо продолжал поддерживать с ним связь и позже: вносил свою долю сведений в сводки, отсылаемые Чезаре, навещал во время визитов на Сицилию. Можно было предположить, что не зря Дон Вито так интересуется Америкой. Хотя, по мнению Энцо, четверть века на подготовку почвы - многовато.
1925 г.. Как бы то ни было, когда в Нью-Йорк прибыл Сальваторе Маранцано, Энцо был готов помочь ему в установлении власти. Сицилийское происхождение, товарищество с Доном Вито, определённое положение в городе – всё это сослужило Энцо хорошую службу и способствовало скорому продвижению на пост консильери клана «Кастелламмарезе». Так легче «помогать парнишке освоиться на новом месте».
8. Социальные связи:
Контакт с родственниками утерян ещё в прошлом веке.
Женат. Супругу свою на медовый месяц отвёз в страну с названием из одних согласных, с тех пор прилагает массу усилий и всё своё влияние, чтоб не дать ей вернуться в США.
Чезаре Ардженто – лучший друг с пятидесятилетним стажем, соратник, партнёр, любимая мишень.
Сальваторе Маранцано – глубокоуважаемый босс.
Вито Кашио Ферро – старый знакомый, друг по переписке, прекрасный деловой партнёр.
Лукреция, «наша с Чезаре дочь», «наша девочка» - потрёпанный альбом с фотографиями разновозрастных особ женского пола. Дань маразму, трофей времён железнодорожных налётов. Служит для планомерного умучивания попавших под руку ребят путём настойчивого сватовства.